Иной путь, или как царь иван васильевич мог изменить судьбу россии. Реформы Ивана Грозного

Территория и население. К концу XVI в. территория увеличилась почти вдвое по сравнению с серединой века. Были предприняты попытки выхода к Балтийскому побережью.

Население России в конце XVI в. насчитывало 9 млн человек. Основная его часть была сосредоточена на северо-западе и в центре страны.

Территория страны к концу правления Ивана IV увеличилась более чем в 10 раз по сравнению с тем, что унаследовал его дед Иван, III в середине XV столетия. В ее состав вошли богатые и плодородные земли, но их еще нужно было осваивать.

С/х. Экономика страды носила традиционный феодальный характер, основанный на господстве натурального х-ва. Расширялось, особенно со второй половины XVI в., поместное Землевладение. Во второй половине XVI в. значительно сократилось черносошное крестьянство в центре страны и на северо-западе. Во второй половине XVI в. на южных окраинах России значительную роль стало играть казачество. С XVI в. правительство использовало казаков для несения пограничной службы, снабжало их порохом, провиантом, выплачивало им жалованье.

Города и торговля. Кконцу XVI в. в России насчитывалось примерно 220 городов. Крупнейшим городом была Москва.

В XVI в. продолжалось развитие ремесленного производства в русских городах, Специализация производства, тесно связанного с наличием местного сырья, тогда носила еще исключительно есте­ственно-географический характер.

По всей стране велось крупное каменное строительство. В Москве появились первые большие казенные предприятия - Оружейная палата, Пушечный двор, Суконный двор.

В середине XVI в. были установлены морские связи с Англией. С англичанами заключали льготные соглашения, была основана Английская торговая компания.

Анализ социально-экономического развития России в XVI в. показывает, что в стране в это время происходил процесс укрепления традиционной феодальной экономики. Рост мелкотоварного производства в городах и торговли не привели к созданию очагов буржуазного развития.

Избранная рада. Около 1549 г. вокруг молодого Ивана IV сложил­ся совет близких к нему людей, получивший название «Избранная рада». Так назвал его Курбский. Состав Избранной рады не совсем ясен. Ее возглавлял А. Ф. Адашев, происходивший из богатого, но не очень знатного рода.

В работе Избранной рады участвовали представители различных слоев господствующего класса. А. Курбский, митрополит Макарий, Сильвестр, Висковатый. Состав. Избранная рада просу­ществовала до 1560 г.; она проводила преобразования, получившие название реформ середины XVI в.

Государственный строй. В январе 1547 г. Иван IV, достигнув совершеннолетия, официально венчался на царство. Обряд принятия царского титула происходил в Успенском соборе Кремля. Отныне великий князь Московский стал называться царем.

Во время правления ИВ 4 Возник новый орган власти - Земский собор. Земские соборы занимались решением важнейших государственных дел, вопросами внешней политики и финансов. Земский собор был созван в 1549 г. он принял решение составить новый Судебник (утвержден в 1550 г.) и наметил программу реформ.

Военная реформа. Ядро армии составляло дворянское ополче­ние. Под Москвой была посажена на землю «избранная тысяча»

Также во времена правления Ивана Грозного им были проведены Судебная реформа(Судебник 1550 года, который был направлен на усиление централизации власти). В 1551 году был созван Стоглавый собор, на котором решалась судьба церкви.

13 «Избранная Рада» и опричнина Ивана Грозного альтернативы реформирования страны .

Альтернатива Опричнины - самодержавная монархия «с человеческим лицом» - даже начала осуществляться в годы правления Избранной рады.

Под таким названием в историю вошло правительство, возглавлявшееся Адашевым и Сильвестром. За десять лет своего пребывания у власти Избранная рада провела столько реформ, сколько не знало никакое другое десятилетие в истории средневековой России. Реформы ускорила сложившаяся в стране в конце 40-х годов обстановка. В годы малолетства Ивана IV шла острая борьба за власть между боярскими группировками.

Избранная рада проводила структурные реформы, темп которых не устраивал царя. Слишком торопливыми же структурные преобразования быть не могут. В условиях России XVI в., где еще не созрели предпосылки для централизации, ускоренное движение к ней было возможно только на путях террора. Ведь еще не был сформирован аппарат власти, особенно на местах. Да и только что созданные центральные ведомства-приказы действовали еще в традициях патриархальности.

ОПРИЧНИНА - система чрезвычайных мероприятий, примененных русским царем Иваном IV Грозным в 1565-1572 во внутренней политике для разгрома боярско-княжеской оппозиции и укрепления Русского централизованного государства.

Иван IУ, борясь с мятежами и изменами боярской знати, видел в них главную причину неудач своей политики. Он твердо стоял на позиции необходимости сильной самодержавной власти, основным препятствием к установлению которой, по его мнению, были боярская оппозиция и боярские привилегии. Вопрос состоял в том, какими методами будет вестись борьба. Острота момента и общая неразвитость форм государственного аппарата, а также особенности характера царя, бывшего, по-видимому, человеком крайне неуравновешенным, привели к установлению опричнины. Иван IУ расправлялся с остатками раздробленности чисто средневековыми средствами.

В январе 1565 г. из подмосковной царской резиденции села Коломенского через Троице-Сергиев монастырь царь выехал в Александровскую слободу (ныне город Александров Владимирской области). От гуда он обратился в столицу с двумя посланиями. В первом, направленном духовенству и Боярской думе, Иван IУ сообщал об отказе от власти из-за измены бояр и просил выделить ему особый удел - опричнину (от слова «опричь» - кроме. Так раньше называли удел, выделявшийся вдове при разделе имущества мужа). Во втором послании, обращенном к посадским людям столицы, царь сообщал о принятом решении и добавил, что к горожанам у него претензий нет.

Это был хорошо рассчитанный политический маневр. Используя веру народа в царя, Иван Грозный ожидал, что его позовут вернуться на трон. Когда же это произошло, царь продиктовал свои условия: право неограниченной самодержавной власти и учреждение опричнины. Страна была разделена на две части: опричнину и земщину. В опричнину Иван ГУ включил наиболее важные земли. В нее вошли поморские города, города с большими посадами и важные в стратегическом отношении, а также наиболее экономически развитые районы страны. На этих землях поселились дворяне, входившие в опричное войско. Его состав вначале был определен в тысячу человек. Содержать это войско должно было население земщины. В опричнине параллельно с земщиной сложилась собственная система органов управления. Опричники носили черную одежду. К их седлам были привязаны собачьи головы и метлы, символизировавшие собачью преданность опричников царю и готовность вымести измену из страны.

Ряд историков считает, что альтернативой опричнине могли стать структурные преобразования по типу реформ Избранной рады. Это позволило бы, как считают специалисты, разделяющие эту точку зрения, вместо неограниченного самодержавия Ивана 4 иметь сословно-представительную монархию с «человеческим лицом».

Правление Ивана Грозного во многом предопределило ход дальнейшей истории нашей страны - «поруху» 70-80-х годов ХУI в., установление крепостного права в государственном масштабе и тот сложный узел противоречий рубежа ХУI-XVII вв., который современники называли Смутой.

Иван IV Грозный — один из самых знаменитых русских царей. Яркий, запоминающийся его образ так прочно вошел в нашу историческую память, что неспециалисту сложно уже разобраться, где в нем кончается правда и начинаются политическая пропаганда, фантазии писателей, художников и режиссеров разных эпох. Да и была ли эта правда? Ведь царь так любил облекать важнейшие политические решения в форму фарса, карнавала, игры, что, судя по всему, и сам довольно быстро утратил понятие о границе между представлением и жизнью… Только вот игры его часто были не просто мрачны, но и смертельно опасны для окружающих, да и на судьбе страны отражались роковым образом.

Для пытающихся найти в нашем прошлом «исторические развилки», точки, где возможно было иное развитие событий, а значит, и иное будущее, царствование Ивана Васильевича предоставляет практически неисчерпаемый материал для размышлений и догадок. Ведь, по общему мнению ученых, перед Россией в то время стояло множество важнейших исторических задач, «вызовов» (если использовать уже известную читателям по прошлой статье терминологию английского историка Арнольда Тойнби). Реагировать на эти «вызовы» можно было по-разному. В решениях же Ивана Грозного закономерное и парадоксальное переплетались так тесно, что, анализируя то и другое, поневоле задаешься вопросом: а как бы в этой ситуации поступил другой, более предсказуемый, «нормальный» политик? И все же попытаемся выделить самые важные из «развилок».

Восток или Запад?

В XVI веке этот вечный для России вопрос означал не совсем то, что во времена Александра Ярославича Невского. Позади были тяжелейшая, кровавая борьба Москвы за объединение русских земель и освобождение от власти монголотатар. Московские великие князья уже именовали себя «государями всея Руси», а в дипломатической переписке — «царями», подчеркивая тем самым свое равенство с крупнейшими европейскими монархами, в том числе и с императорами Священной Римской империи. На Руси постепенно утверждалось и представление о Москве как Третьем Риме — преемнике исчезнувшей Византийской империи, мировом оплоте православия. Так что Московия не просто превратилась в полноправного участника системы международных отношений. В глазах многих идеологов зарождавшегося русского мессианизма ее роль была куда масштабнее: распространять и утверждать во всем мире православную веру. В результате любая война с соседями воспринималась сразу в двух тесно переплетающихся измерениях — как «обычный» вооруженный конфликт, каких было много в жизни любого средневекового государства, и как своеобразный «крестовый поход».

Так что вопроса о «геополитической ориентации» или «цивилизационном выборе», как любят выражаться современные политики, перед русскими политиками XVI века просто не стояло. Был другой вопрос — как лучше распорядиться совсем не безграничными ресурсами в изнурительной борьбе с многочисленными противниками, и от его решения в судьбе страны зависело очень многое.

У Московского государства было несколько внешнеполитических задач, к середине XVI века уже ставших традиционными. Наследием эпохи монголотатарского ига явились сложные отношения с преемниками Золотой Орды — Казанским и Крымским ханствами, а также образованиями поменьше — Астраханским ханством и Ногайской ордой. При этом Крым все стремительнее подпадал под влияние могущественной Османской империи, безудержному росту которой с трудом противодействовали европейские державы. Постоянные набеги кочевников просто изнуряли Русь (в «полон» угонялись десятки тысяч людей, сжигались сотни сел и городов), не давали пользоваться пустовавшими плодородными землями Поволжья и черноземного пояса. Кроме того, набеги не позволяли сосредоточить силы на западных рубежах — приходилось постоянно иметь в виду угрозу нападения с тыла.

Не менее напряженной была вековая тяжба с Польско-Литовским государством — из-за западных русских земель, еще в XIII—XIV веках оказавшихся в его составе. Литва не только не собиралась поступиться этими территориями (а ведь без них титул «государя всея Руси» звучал как-то не очень обоснованно) — она претендовала на Смоленск, Псков и даже Новгород. Именно в Литву «отъезжали» представители русской знати, недовольные московским великим князем. В XVI веке такой отъезд уже квалифицировался как государственная измена. Наконец, почти всю Прибалтику занимали земли Ливонского ордена, который хоть и ослабел, потеряв былой крестоносный задор, но продолжал держать под контролем балтийскую торговлю. Орден не просто наживался на русских купцах (впрочем, так же, как на польских и литовских), он не пускал на Русь европейских ремесленников и даже наложил эмбарго на ввоз в нее оружия и цветных металлов.

Медленное, но верное расширение Московского государства вступило в решающую фазу в 1550-х годах, как раз в то время, когда повзрослевший царь Иван (он родился в 1530 году) все сильнее чувствовал, что может и хочет править сам. К этому времени государство походило на большое, но не очень ладное здание. К первоначальному маленькому сооружению пристраивали другие, причем делали их мастера со своими собственными привычками и вкусами (местная аристократия). Вынужденные считаться с указаниями главного архитектора, они в глубине души считали (и порой не без оснований), что не хуже его разбираются в строительном деле. У этих мастеров были свои сплоченные и преданные им бригады строителей (зависимые служилые люди). Конечно, когда что-нибудь загоралось, тушить старались всем миром. Зато у каждого было свое мнение о распределении ресурсов, руководстве работами, а некоторые даже считали, что вправе, отделив свою часть дома, перенести ее на другое место, коль скоро на прежнем их интересы игнорировались.

В таких условиях великий князь московский (главный архитектор), конечно, был серьезно ограничен в своих действиях. При этом у него был выбор: объединять страну (и прежде всего — элиту) не спеша, осторожно, стремясь к тому, чтобы неизбежные насильственные меры были понятны обществу, или же делать это жестко, подавляя любое действительное и мнимое сопротивление и опираясь не на общественное согласие, а исключительно на убеждение в абсолютном и сакральном характере монаршей власти. Дед и отец Ивана IV, активно утверждая представление о «самодержавстве» государя, в целом все же не демонстрировали склонности к радикальным решениям. Но, может быть, в середине века пришла пора более решительных действий?

Как это часто бывало в русской истории, внутренние и внешние проблемы туго сплелись в один узел. Хотя поначалу казалось, что узел этот может быть распутан без особого труда… В начале 1550-х годов русское общество было как никогда едино. Казалось, вернулись времена Сергия Радонежского и Дмитрия Донского. На этот раз стимулом к сплочению стала давно назревшая задача: завоевание Казани. И не случайно ее решение в 1552 году вызвало в стране настоящий всплеск чувства национальной гордости (отразившийся, например, в величественном Покровском соборе, больше известном как храм Василия Блаженного). Успехи следовали один за другим: царю присягнули на верность Ногайская орда, Сибирское ханство, в 1556 году была взята Астрахань, и в Москве всерьез задумались о покорении Крыма, о чем еще совсем недавно нельзя было и мечтать. Русские полки в союзе с «окраинными людьми» (будущими запорожскими казаками) и крупным русско-литовским магнатом Дмитрием Вишневецким стали теснить крымцев на их собственных землях.

В этот-то момент, когда, казалось, остался всего один шаг до избавления от опасности, веками державшей в напряжении всю страну, на противоположном ее краю достаточно неожиданно началась Ливонская война, которая продолжалась четверть века, совершенно истощила страну и закончилась полным провалом всех внешнеполитических замыслов Ивана Васильевича.

Альтернатива 1

Между двумя морями

Ливонский орден был слаб, серьезного сопротивления русским полкам не оказал, и к исходу лета 1558 года они заняли всю восточную Эстляндию, в том числе крупные города — Юрьев и Нарву (последняя на некоторое время превратилась в главный русский порт на Балтике). На первый взгляд Московское царство стояло на пороге небывалого внешнеполитического успеха. Однако впечатление это было обманчивым. Орден поспешил отдаться под покровительство Литвы, не меньше Москвы заинтересованной в балтийских землях и портах. Часть эстляндского дворянства признала над собой власть Швеции. Стало очевидно, что неизбежна затяжная война, в которой Руси будет совсем непросто найти союзников.

Ни одно государство мира не способно долго и успешно вести войну на два фронта. Необходимо было выбирать: Крым или Ливония, Балтийское море или Черное. Ближайшие советники царя — его духовник Сильвестр, Алексей Адашев и князь Андрей Курбский склонялись к тому, чтобы, выбрав юг, с Литвой не воевать. Царь же, напротив, считал, что нужно резко активизировать боевые действия в Ливонии и тем самым заставить противников пойти на уступки. Сильвестр был сослан в далекий монастырь, Адашев удален от двора и вскоре умер, а Курбский… Через 5 лет, сбежав в Литву, он стал одним из самых известных и высокопоставленных государственных изменников в истории страны.

Для необычайно самолюбивого и амбициозного Ивана Васильевича, приходившего в бешенство при столкновении с любыми препятствиями его воле, невыносима была сама мысль об отступлении, сдаче завоеванных позиций. Но что было бы, если бы его удалось убедить в том, что избавление от угрозы, исходившей из Крыма, куда важнее для страны, и главное — для его царской миссии «опоры православного мира»?Такое развитие событий вовсе не кажется невозможным. В отличие от своего далекого еще «потомка» Петра I Иван IV едва ли понимал, какую громадную роль в развитии страны играет международная торговля, да и к купцам относился, мягко говоря, пренебрежительно. Хорошо известно его письмо английской королеве Елизавете, в котором он саркастически недоумевает, как монархиня может столь сильно заботиться об интересах английских купцов, чтобы делать их привилегии непременным условием заключения союза с Москвой: «И мы чаяли того, что ты на своем государстве государыня и сама владеешь и своей государской чести сама смотришь и своему государству прибытка… ажно у тебя мимо тебя люди владеют, не токмо люди, но и мужики торговые… ищут своих торговых прибытков. А ты пребываешь в своем девическом чину, как есть пошлая (то есть обычная, незнатная) девица». Понятно, что Ливонская война велась «из чести» (впрочем, не исключавшей заботы о «государских прибытках»), а не ради «торговых мужиков» (сама мысль об этом показалась бы царю оскорбительной!).

Но ведь в борьбе с Крымом такой чести было куда больше! Достаточно было напомнить царю, с каким воодушевлением встречали его на Руси после взятия Казани. А чем была для большинства русских людей далекая Ливония? Борясь за безопасность южных границ, он продолжил бы дело, начатое его отцом и дедом. Ливонская же война, по утверждению известного историка А.А. Зимина, находилась в прямом противоречии с их внешнеполитическими устремлениями.

Как известно, крымский вопрос не удалось решить даже Петру Великому, которого, впрочем, гораздо больше манили Европа и северные моря. В XVIII веке Черное море действительно не сулило России таких выгод, как Балтийское: выход из него был плотно закрыт Османской империей, да и татары после взятия Петром Азова не слишком беспокоили Россию. Но при Иване Грозном ситуация была совсем иной: достаточно вспомнить, что в 1571 году крымский хан Девлет-Гирей смог подойти к Москве, сжечь ее и беспрепятственно уйти в степи. Угроза с юга была более чем реальной, и малейшее ослабление Москвы (например, в ходе той же Ливонской войны) вело к мощному натиску не только на центр страны, но и на новоприобретенное Поволжье. «Крымскую карту» с успехом разыгрывали и многие европейские противники России.

Покорение Крыма в XVI веке (позволим себе пофантазировать!) означало бы, что Россия получает громадные, необычайно плодородные и практически незаселенные территории на 200 с лишком лет ранее, чем это произошло в действительности (интенсивное заселение так называемой Новороссии началось только в XIX веке). Но даже если бы Крымское ханство удалось не завоевать, а всего лишь серьезно потеснить, отодвинув границу Дикого поля далеко на юг, вся история нашей страны могла сложиться по-иному. Южные земли стали бы почти неисчерпаемым фондом для обеспечения дворянства. Верховная власть получила бы возможность создать себе здесь серьезную опору из служилых людей, обязанных только ей, не связанных вековыми узами со старой русской аристократией, в которой Иван Грозный видел своего главного врага. Активное освоение новых территорий полностью изменило бы социальную ситуацию в центре, да и сам этот центр, ядро русских земель, поневоле сместился бы к югу. Можно по-разному относиться к объяснению национального характера климатическими условиями, но отрицать влияние географического фактора на культуру и психологию любого народа бессмысленно. На южных окраинах страны и в реальной истории в XVI—XVIII веках складывалась уникальная культура казачества. Но речь идет не о пограничье, а об огромных территориях, которые могли бы стать внутренней Россией, сильно изменив ее привычный нам облик!

Конечно, спрогнозировать все последствия такого поворота крайне сложно. К чему, например, мог привести отток населения на окраины? Как известно, разорение и обезлюдение страны в ходе правления Ивана Грозного вылилось в закрепощение крестьян. Но крепостное право стало результатом глубочайшего кризиса, тогда как освоение южных просторов означало бы экономический и культурный подъем. А значит, жизнь вполне могла подсказать иные, не столь пагубные для страны способы решения этой проблемы. Можно представить себе, что помещики стремились бы удержать крестьян разнообразными льготами, что вело бы к росту благосостояния народа, как это, например, произошло в XIV веке в Европе после того, как страшная эпидемия чумы вызвала здесь острый дефицит рабочих рук.

Еще важнее было бы то, что здесь, на огромных пространствах плодородной земли, рядом с поместьями появилось бы множество свободных крестьянских общин, лишь государству обязанных платежом налогов. Подобно крестьянам севера России, также не знавшим гнета феодалов, жители юга стали бы гордым, свободным и независимым народом, привыкшим самому решать свою судьбу.

Верховная власть получила бы в их лице серьезную опору, которая позволила бы ей противостоять своекорыстию дворянства. Россия не стала бы «страной рабов, страной господ»…

Впрочем, фантазия, кажется, завела нас слишком далеко. А потому вернемся в середину XVI века.

Альтернатива 2

Чему помешала опричнина?

Один из результатов втягивания страны в Ливонскую войну проявился почти сразу. Порвав со своими ближайшими советниками, Иван IV все чаще и откровеннее стал давать волю своему крайне вспыльчивому и авторитарному характеру. Начались серьезные трения между ним и боярской элитой, всячески подогревавшиеся литовцами. Болезненно мнительный царь, выросший в тяжелой атмосфере не прекращавшейся борьбы аристократических кланов, местнических склок и нежелания бояр умерять свою сословную спесь даже перед ним, государем всея Руси, нашел простое и понятное объяснение внутренних и внешних проблем. Доходящее до прямой измены своекорыстие знати — вот в чем корень всех бед! Спасение же — в неограниченной власти царя, не обязанного отчетом никому, кроме Всевышнего.

Переломным оказался 1564 год. Серьезное поражение в войне, бегство Курбского, ропот бояр, начало убийств недовольных без суда и следствия, по одному приказу царя… А в декабре Москва была потрясена отъездом Ивана Васильевича в Александрову слободу. Наступило страшное для страны время опричнины.

Об опричном терроре написано очень много. Историки и публицисты вот уже который век спорят о его смысле и последствиях. Одни прямо или косвенно оправдывают действия царя, другие объясняют их его психической болезнью, третьи, проводя параллели с тоталитарными режимами XX века, говорят о собственной логике террора, который легко развязать, но очень трудно остановить, который обладает колоссальной развращающей силой и способен превратить в маньяка даже относительно здорового человека. Попробуем, однако, представить себе развитие событий без опричнины.

Была ли она неизбежна или даже просто необходима? Нет, если иметь в виду внутреннюю консолидацию, сплочение страны, а не устрашение ее, подавление всякого искреннего слова и уничтожение любой самостоятельной мысли. Но может быть, опричнина способствовала борьбе с внешними врагами?

По мнению современного историка Б.Н. Флори, на боеспособности дворянского ополчения (ядра русской армии) она сказалась отрицательно, нарушив сложившиеся связи, которые обеспечивали сплоченность отдельных дворянских отрядов («сотен»), формировавшихся из жителей одного уезда. Можно также отметить, что, когда наказанием за неудачу на поле боя является казнь, военачальники редко склонны проявлять инициативу и рисковать, а без этого побед не бывает. В свою очередь, опасаясь отстаивать свое мнение и даже просто отражать в донесениях реальное положение дел, дипломаты начинают угадывать, какие известия приятны «наверху», результатом чего становятся крупные дипломатические просчеты. Но, пожалуй, важнее всего другое. Успех в войне, которая велась под знаменем возвращения древних русских «отчин» (нынешних Прибалтики, Украины и Белоруссии), в значительной степени зависел от того, удастся ли завоевать симпатии или, по крайней мере, не вызвать противодействия местных жителей.

Понимая, насколько трудно русским заручиться поддержкой иноязычного и инокультурного населения Прибалтики, царь решил создать здесь вассальное «Ливонское королевство», на трон которого был посажен датский принц Магнус. Но вот беда: жители Ливонии к тому моменту были хорошо осведомлены об ужасах опричнины и воодушевления от идеи подчинения Москве не испытывали. «Если бы неприятель со стотысячным войском пробыл в России, воюя целый год, то немыслимо, чтобы он нанес Московиту такие убытки, которые тот нарочно наносил сам себе», — писал один из них, таллинский священник Бальтазар Рюссов, об опричном разгроме соседнего Новгорода. В сопредельных и далеких европейских странах и без того распространялись легенды о «варварской Московии». Свою лепту вносили в них и побывавшие на Руси путешественники, и «диссиденты» (так появилась знаменитая «История о великом князе Московском» князя Курбского). Тяжелая рука царя Ивана становилась притчей во языцех.

Отдельная тема — насколько опричнина усугубила социальный и экономический кризис в стране, внутренне ее ослабив. Наложившись на войну, татарские набеги, эпидемии и неурожаи (все эти бедствия, несомненно, обусловливали одно другое), она привела к тому, что в решающий момент борьбы с противником, уже на рубеже 1570—1580-х годов, государство оказалось просто не в силах воевать дальше, и правительству пришлось спешно заключать мир на условиях, которые никак нельзя было назвать удовлетворительными.

Словом, опричнина во всех отношениях пагубно отразилась на ходе Ливонской войны. Не будь ее, кто знает: быть может, у Руси появился бы шанс на победу над Швецией и Речью Посполитой (так стало называться объединенное Польско-литовское государство после заключения Люблинской унии 1569 года). В то время эти страны отнюдь не были необычайно сильными противниками. Почетный же мир означал, что страна получает выход к Балтийскому морю и прорубает «окно в Европу», причем не жертвуя собственной уникальной культурой, без механического заимствования европейских обычаев и нравов, как это произошло при Петре I, а следовательно, без раскола нации на европеизированную элиту и огромную массу чуждого ей народа. Даже не овладев Таллином и Ригой, с одной лишь Нарвой, превратившейся за годы войны в крупнейший русский порт и утраченной по мирному договору со Швецией, страна имела бы все шансы построить собственный флот и начать торговлю с европейскими странами. Русские корабли уже в конце XVI века могли появиться в Гамбурге и Копенгагене, Дувре и Амстердаме. Постепенное, без надрыва, вхождение Руси в Европу могло бы стать не самоцелью, достигнутой за счет разорения народа и напряжения всех его сил, а лишь средством обеспечения его культурного и экономического роста.

Альтернатива 3

Царь-государь и великий князь всея Руси, король польский, великий князь литовский…

Но независимо от победы на поле битвы у Ивана IV вроде бы появился шанс с триумфом завершить затянувшуюся войну. В 1572 году умер польский король и «по совместительству» — литовский великий князь Сигизмунд II, последний представитель династии Ягеллонов, по традиции правившей Польско-литовским государством. На вакантный престол объявилось несколько претендентов, в числе которых были… русский царь и один из его сыновей — Федор. На первый взгляд странная идея — даже думать об избрании своим монархом главы враждебного, воюющего с вами государства. Однако ведь и Речи Посполитой война обходилась очень дорого, конца ей видно не было, а подобный необычный шаг, казалось, сулил польской шляхте ощутимые выгоды. В ее глазах избрание русского короля совсем не означало, что на престоле на веки вечные воцарится русская династия — следующим королем могли выбрать кого угодно. Кроме того, почему бы новому королю (или его отцу) на радостях не передать Польше некоторые спорные земли (например, Смоленск или недавно взятый русскими Полоцк)? Надо только потребовать, чтобы он обязался беречь традиционные шляхетские свободы…

Конечно, эти иллюзии относительно намерений и склонностей Ивана Грозного, скорее всего, рассыпались бы в прах при ближайшем с ним знакомстве. Лучше же знавшее царя литовское дворянство изначально ориентировалось на кандидатуру слабого и неспособного кем бы то ни было управлять Федора Иоанновича, предполагая, что он станет удобной ширмой для владычества магнатов.

Предвидел такую возможность и царь, совсем не собиравшийся отпускать Федора. В свою очередь сам он, нереалистично оценивая свои шансы, активных усилий снискать благоволение шляхты не предпринимал, полагая, что это она, шляхта, должна отправлять к нему послов. В итоге королем был избран французский принц Генрих Анжуйский. Впрочем, он пробыл на троне недолго. Получив известие о смерти своего брата, Карла IX, Генрих предпочел польской короне французскую и попросту сбежал.

На новых выборах у Ивана IV появились еще большие шансы: в среде польской шляхты сложилась целая партия его сторонников, недовольных засильем литовских магнатов. Сам царь, учтя прежние ошибки и скрепя сердце, сумел сформулировать массу заманчивых предвыборных обещаний. Однако и на этот раз в самый ответственный момент умом его овладела очередная внешнеполитическая химера: он решил, поддержав кандидатуру императора Священной Римской империи Максимилиана II Габсбурга, поделить с ним Речь Посполитую, захватив Ливонию и Литву, а затем совместно двинуться на Османскую империю. В результате же на польском троне оказался энергичный полководец и злейший враг Москвы — трансильванский князь Стефан Баторий, сразу перешедший к активным боевым действиям против Руси.

Что было бы, окажись Иван IV умнее и дальновиднее? Даже и в этом случае он, скорее всего, потерпел бы в политической игре, сопровождавшей выборы, поражение. Зато маловероятный, но возможный успех совершенно изменил бы не только политическую ситуацию в Восточной Европе, но и внутреннее положение в Московском государстве. При всем своем желании царь, наверное, не смог бы «переварить» своеволия шляхты. Неизбежен был конфликт, в который были бы втянуты другие державы. Внутрироссийские проблемы оказались бы на втором плане; скорее всего, царь примирился бы с русской знатью (точнее, с тем, что от нее осталось) и обратил бы свои незаурядные способности на новых подданных. Дальнейшее развитие событий прогнозированию поддается с трудом. Ясно, однако, что Русскому государству внешнеполитические авантюры не принесли бы ничего, кроме новых бед.

Альтернатива 4

Ненаписанная пьеса Вильяма Шекспира

Во враждебном земном мире, полном своекорыстных лжецов и затаившихся предателей, у царя Ивана была одна очень странная отдушина, достаточно далекая, чтобы при ближайшем рассмотрении не оказаться такой же обманкой, как другие. Этой мечтой был… туманный Альбион. К Англии он испытывал необъяснимое с рациональной точки зрения чувство — по словам российского историка А.И. Филюшкина, в его общении с британцами проглядывала «странная смесь хвастливой спеси, мальчишеского желания поразить воображение заморских гостей с неосознанным преклонением». А чего стоит его переписка с Елизаветой I, фрагмент которой был процитирован выше! Даже сейчас, спустя четыре с половиной века, это письмо королеве шокирует английских ученых, занимающихся эпохой Тюдоров, своей бесцеремонностью и вместе с тем какой-то невероятной искренностью. Не зря недоброжелатель англичан дьяк Андрей Щелкалов (фактически — русский министр иностранных дел) сразу после смерти Ивана IV послал к британскому послу человека с известием, облеченным в саркастическую фразу: «Английский царь умер».

История русско-английских отношений началась в 1553 году, когда едва уцелевшее торговое судно экспедиции под командованием Ричарда Ченслера, искавшей северный морской путь в Китай, пристало к русскому берегу Белого моря. Англичане были милостиво приняты в Москве, организованная вскоре Московская компания получила разнообразные привилегии и землю в центре русской столицы (на Варварке). Царь, конечно, желал заполучить могущественную морскую державу в союзники. Однако его планы в отношении Альбиона были при этом очень далеки от банального прагматизма, тем более что мало-мальски трезвый расчет не оставлял бы здесь никакой почвы для иллюзий. Московия была для англичан далекой и варварской страной, вступать с которой в серьезный альянс не имело ни малейшего смысла.

Но мечта препятствий не знает. Уже в 1567 году, в разгар опричного террора, царь обратился к Елизавете с очень необычным предложением: королева и ее правительство должны гарантировать государю всея Руси, что в случае необходимости он найдет в Англии убежище и будет принят здесь с подобающими почестями. В свою очередь Иван IV вполне серьезно обещал при необходимости оказать британской королеве аналогичную услугу. Переговоры на эту тему отнюдь не были фарсом (хотя элемент политической игры в них, очевидно, присутствовал). Во всяком случае, к мысли об отъезде в далекую заморскую страну царь возвращался неоднократно. Не будем отыскивать корни этой навязчивой идеи. Очевидно одно — подобные ide fixe, как известно психологам, реализуются очень редко, в стрессовых, «пограничных» ситуациях. Ничто, однако, не мешает нам допустить возможность возникновения такой ситуации в крайне нестабильной обстановке конца 1560-х — начала 1580-х годов. Как много заманчивых картин рисует воображение при одной мысли о столь невероятном ходе событий! Иван Васильевич Грозный вникает в нюансы парламентской процедуры в Палате общин, наблюдает за казнью Марии Стюарт, ведет столь любимые им богословские споры с оксфордскими профессорами…

Всмотримся в одну из множества подобных фантазий. Приехавший в Лондон на рубеже 1590-х годов молодой актер, конечно, обратил внимание на странного старика, которого еще более странного вида слуги часто приносили на спектакли (ходить он был не в состоянии). Выразительное и даже жутковатое лицо необычного зрителя отражало во время представления целую гамму противоречивых чувств — от брезгливости до страха.

История русского царя, на чьей совести, как говорили, были тысячи жизней и который сейчас доживал свой век в изгнании и одиночестве, заинтересовала Вильяма. Но лишь полтора десятилетия спустя, в 1605 году, уже, казалось, забытый образ варвара вдруг воскрес и стал неотступно его преследовать. Шекспир знал: избавиться от него можно, только дав ему жизнь. Трагедия «Царь Айван» была поставлена на сцене «Глобуса» в том же году.

А была ли альтернатива?

Мнение историка

Игорь Павловский, кандидат исторических наук, доцент МГУ им. М.В. Ломоносова

Чего не сделал Иван Грозный?

Что же принесло русскому государству правление Ивана IV — величайший взлет или величайшее падение? Историк Р. Г. Скрынников видит именно в опричнине Ивана Грозного причину Смутного времени, наступившего на Руси в начале XVII века. При Иване Грозном с Россией действительно что-то случилось. Английские путешественники середины XVI века писали о ней как о богатой и сильной стране, но уже к 1580-м годам констатируются повсеместное запустение, нищета. Кто же виновник этого кризиса? Как правило, виновным признается царь Иван IV.

Надо признать, что отчасти причиной этих обвинений стал он сам. Он действительно был большим любителем политических спектаклей и сам создал образ Грозного царя, единолично управляющего судьбой своей страны. И хотя этот образ противоречит многочисленным и сложным факторам внутренней жизни России, сила таланта русского царя была настолько велика, что мы, не рассуждая, принимаем его театральный лик борца с самовластием боярства — государя, который, не жалея сил, вытравлял крамолу и предательство из своего государства. Между тем историки В.Б. Кобрин и С.Б. Веселовский, проведя исследование списков репрессированных Иваном IV людей, а также списки земельного реестра — до и после опричнины, — пришли к выводу, что репрессии не носили исключительно антибоярской направленности, а были по своему характеру куда сложнее.

Известно, что в организации опричнины участвовали знатные боярские фамилии. Читая письма Андрея Курбского, можно видеть его упреки царю в том, что тот устранил «хороших» советчиков (читай — Курбского) и поставил рядом с собой других — тоже бояр, но злобных, хитрых и «плохих». Но мы тем не менее привыкли верить царю в том, что он — самодержец, борющийся с боярством. Таковы воздействие и сила образа, созданного самим Иваном Васильевичем. Он ни в коем случае не желал выглядеть слабым, для него — лучше необоснованно жестоким, чем слабым. В известной полемике с Курбским царь мог бы легко парировать упреки в самовластии указанием на тот факт, что он первым в русской истории созвал русский парламент — Земский собор, но ни в одном историческом документе Ивана Грозного мы не найдем ни слова об этом историческом решении. Видимо, потому, что ему было стыдно говорить о том, что он считал слабостью, которая разрушала образ бесконтрольного владыки и хозяина Земли Русской. Можно указать и на земскую реформу Ивана IV, которая в совокупности с так называемой губной реформой, проведенной при его матери Елене Глинской, завершила создание русского самоуправления от крестьянской общины до Земского собора. Но опять же — где Иван с гордостью упоминает об этом своем судьбоносном деянии? Нигде. В нашем сознании Иван Грозный прочно связывается не с земской реформой, Земским собором, крупными успехами во внешней политике, процветанием экономики, а — с установлением самодержавия, опричниной, поражением в Ливонской войне, опустевшими деревнями, по которым разъезжали опричники, превосходящие в своей жестокости все мыслимые пределы, а еще — с хрестоматийным живописным полотном «Иван Грозный и сын его Иван»…

А так ли ужасен и кровав был пресловутый Иван IV? Не имея желания превратить его образ во что-то исключительно добродетельное, не могу и бездумно повторять наветы на него. По разным подсчетам (все они по понятным причинам не отличаются особой точностью), царь Иван за время своего царствования погубил от 3 до 30 тысяч человек. Хотя, ужасаясь этими фактами, к другим коронованным диктаторам и убийцам мы почему-то относимся с куда меньшей строгостью. Откуда же такой подход, такая двойная нравственная бухгалтерия?

Французский король Карл IX за одну только Варфоломеевскую ночь зарезал несколько тысяч своих подданных. А Генрих VIII — этот женолюбец и религиозный реформатор, разве ассоциируется у нас с образом кровавого безумца? Нет. А ведь этот монарх только по религиозным приговорам казнил около 100 тысяч человек. Но раз сам Генрих не говорил, что он кровавый диктатор, мы и не считаем его таковым. Напрасно автор материала пишет о репрессиях Ивана IV как о чем-то из ряда вон выходящем. Вопиющими были, скорее, их отнюдь не большие масштабы и определенная осмысленность.

Автор, достаточно интересно повернув проблему правления великого государя, пользуется широко распространенными стереотипами, как доказанными фактами, оперирует поэтически-политическими образами — как истиной. Так, он пишет о том, что «на Руси постепенно утверждалось и представление о Москве, как Третьем Риме, и о «русском мессианстве», и о «крестовых походах» применительно к Руси — как о само собой разумеющихся фактах.

О крестовом походе русских князей против половцев в 1111 году, не греша против исторической истины, говорить еще не зазорно, но что можно сказать о веке XVI? А потому сомнения в историчности такого подхода имеют место. Что же касается идеи «Москва — Третий Рим», то считать ее идеологической доктриной Московского государства, по моему мнению, не более чем политический стереотип. Определение это было впервые употреблено монахом одного из псковских монастырей Филофеем в письме к государю московскому Василию III. Письмо было ругательным. Страна, которая осталась единственным в мире оплотом православия, по мнению автора письма, погрязла в самых разнообразных грехах. С трудом представляется, что Василий III или Иван IV цитировали такое послание в идеологических целях. Трудов Василия не осталось, в текстах же Ивана и его сына Федора ничего подобного не встречается.

Византия, прежде чем обратиться к Западу и Римскому Папе за помощью против турок, много раз взывала к своим единоверцам. Но ни одного раза русские не выказали ни малейшей заинтересованности в подобных действиях. После этого Константинополь обратился к Риму и, заплатив за предполагаемую, но не состоявшуюся помощь позором флорентийской унии, пал под ударами турок. О каком же мессианстве Ивана Грозного можно говорить? Иван Васильевич принимал в подданство и мусульман, и язычников, даже не требуя от них акта принятия православия.

Нельзя согласиться с автором статьи и в том, что Адашев, Сильвестр и Андрей Курбский были удалены от царского двора из-за споров о Ливонской войне. Это один из центральных вопросов, где связываются воедино внешняя и внутренняя политика государя, но — связываются напрасно. Здесь не одна причинно-следственная связь, а целых две большие проблемы. Первая из них — причина разрыва царя с кругом его ближайших советников (избранной Радой), вторая — предпосылки Ливонской войны.

Идея этой войны родилась отнюдь не в теремах Московского Кремля. Когда мы говорим об открытии в конце XV века Американского континента, то редко задумываемся об огромных экономических последствиях этого события. В начале XVI века в трюмах испанских и португальских кораблей в Европу потекли реки серебра. Количество этого благородного металла было таково, что цена на него упала сначала в десятки, а потом и в сотни раз. В результате в Западной Европе произошла так называемая «революция цен» (выросших в те же десятки раз). При этом создалась очень большая разница в ценах между Западной и Восточной частями Европы. Даже в центр континента серебро не поступало в таких огромных количествах, а восточнее — и вовсе не доходило. Так что цены на продукты и сырье в Польше и Литве были немногим выше, чем в начале XVI века, в России же они не изменились вовсе. Покупать в восточных районах Европы все, что продадут, везти на Запад и там продавать, получая сотни процентов чистой прибыли, — вот что занимало умы европейских торговцев в течение XVI и XVII столетий, пока держалась эта разница цен. Если бы Московское государство не было отброшено от Балтийского моря, куда его привел Иван Грозный, то миллионы рейхсталлеров, которые Германия, Польша, Литва и Швеция надеялись получить на спекулятивной торговле, уплыли бы в карман московитов…

Так что Ливонскую войну Русь не выбирала. Война была навязана ей европейской дипломатией, европейскими экономическими интересами и внутренними проблемами.

Кажется, что прибывший через Архангельск к московскому государю английский посол Ченслер лукавил, объясняя, что он будто искал транзитную дорогу на Восток. Англия получила от России именно то, что хотела от нее получить Германия — монопольное право закупать по российским ценам российские же продукты и везти их в Европу.

Приезд английского посла и полученные им для своей страны права означали, что Русь фактически вступила в общеевропейскую борьбу на стороне коалиции молодых национальных монархий. Готов был сложиться военно-экономический союз — Англия, Франция Московия — против Германии, Испании, Нидерландов и Польши. Переписка Ивана Грозного с Елизаветой I — вовсе не проба пера в эпистолярном жанре, а разговор союзников. Не случайны упреки Ивана английской стороне в невыполнении взятых ею на себя обязательств. Англия просто использовала Россию, и иллюзии Ивана IV относительно честного союза с ней, несомненно, были его крупной внешнеполитической ошибкой.

Возможно, лучше было бы осваивать южнорусские земли, но такой возможности у страны не было, поскольку на территорию Руси пришла общеевропейская война. И война эта была не с Ливонским орденом, Речью Посполитой и Швецией (таковую войну русские еще могли бы выиграть). Война велась с потоками того самого американского серебра. И вот ее, да еще с учетом того, что в 1568 году император Священной Римской империи Максимилиан II Габсбург заключил мир с турецким султаном Селимом II, признав себя его данником, и направил военную экспансию Турции на Москву, Россия выиграть не могла никак.

Действительно, существовавшая альтернатива касалась методов ведения внутренней политики. Это очень непростая тема, которая, несомненно, заслуживает отдельного разговора. Однако и тут внешнеполитические проблемы наложили сильный отпечаток на весь ход внутриполитических процессов. Величайшее напряжение сил в многолетней войне имело следствием опустение русских деревень к 1580-м годам.

Если принять во внимание все упомянутые обстоятельства, то отношение к Ивану IV неизбежно меняется. В сознании возникает рассудительный и, когда надо, решительный государственный деятель, хотя и не лишенный иллюзий во внешней политике и осложняющий свою внутреннюю политику склонностью к театрализованным эффектам. Вот только правление его пришлось на тот период в истории Европы, когда для России сложилась крайне неблагоприятная внешнеполитическая обстановка.

Вначале царствования Ивана Васильевича его умение слушаться советов и желание проводить взвешенную политику привели страну к экономическому подъему и росту ее военного потенциала. Но именно эти события породили среди европейских держав зависть и недоверие к Московскому государству, создали условия для формирования против него «восточного барьера». В этой ситуации Ивану IV не хватило сдержанности и таланта не спешить, которыми обладал, например, его дед Иван III. Была ли возможность избежать катастрофы? Возможно, да. Эта возможность касалась методов ведения внутренней политики уже во второй половине 1560 — начале 1580-х годов, когда линия поведения Ивана оттолкнула от него русское общество. Царю не хватило мудрости увидеть источник суверенности его власти. Последствия такого выбора сказались не только на Московском государстве, но и на всем православном мире: решающий успех войскам Стефана Батория принесли недавние союзники русских — казаки Запорожской Сечи. Русь стала на пагубный путь борьбы государства и общества.

XVI в. – время Ивана IV Грозного, правившего 51 год, больше, чем любой российский государь. Иван Грозный в три года отсался без отца (Василия III). За него правила мать Елена Глинская, но она была отравлена, когда сыну было 8 лет. Иван IV рос в обстановке ожесточенной борьбы за власть боярских группировок, дворцовых интриг, видел сцены междоусобиц и расправ, что сделало его подозрительным, жестоким, необузданным и деспотичным человеком. Большую роль в наведении порядка в стране сыграл митрополит Макарий, венчавший в 1547 г. 17-летнего Ивана IV на царство. Иван IV стал первым царем Российского государства. В этом же году он женился на Анастасии Романовой. Самодержавная монархия «с человеческим лицом» - начала осуществляться при Иване IV в годы правления Избранной Рады. Под названием Избранная Рада в историю вошло правительство, возглавлявшееся А.Адашевым и Сильвестром. За десять лет своего пребывания у власти Избранная Рада провела столько реформ, сколько не знало никакое другое десятилетие в истории средневековой России. В 1550 г. Земский Собор принял новый Судебник - свод законов. Законы в нем были гораздо лучше систематизированы, чем в судебнике 1497 г. В новом Судебнике были впервые установлены наказания для взяточников от подьячих до бояр. Иван IV в. провёл и военную реформу. По «уложению о военной службе» окончательно ликвидировалась разница между боярами - вотчинниками и дворянами - помещиками - и те и другие обязаны были нести государеву службу. Была осуществлена и церковная реформа. В 1551 г. был проведён церковный Собор, который принял специальный документ «стоглав» (состоящий из 100 глав). В нём были унифицированы церковные обряды во всех русских землях, введён единый общерусский пантеон святых. Реформы Избранной Рады носили постепенный компромиссный характер. Они способствовали централизации государства, преодолению остатков феодальной раздробленности. Продолжением внутренней политики Избранной Рады была внешняя политика Русского государства, задачей которой стали ликвидация последствий ордынского ига. В 1552г. русские войска штурмом взяли столицу Казанского ханства - Казань. Ханство было присоединено к России. Но наибольшую опасность для Руси представляло Крымское ханство. Пока существовало это агрессивное государство, Русь не могла безопасно продвигаться на юг и заселять плодородные южные земли. В 1558 г. начинается Ливонская война, Начало Ливонской войны было удачным для России. После первых побед был разгромлен Ливонский орден. Русская армия захватила ряд городов балтийского побережья. Но «повернув на Германы», Иван IV, по сути, дал возможность татарам атаковать Москву. Москва была сожжена. Вскоре Россия начала терпеть военные поражения и на Западе, в Прибалтике. Таким образом, Россия перестала быть одним из центров мировой торговли и европейской политики. С ней перестали считаться. Ее перестали бояться и уважать. Она стала превращаться в третьестепенную державу. Это превращение произошло и в силу экономической катастрофы второй половины XVI в., которая была связана, прежде всего, с переходом от политики реформ к политике жесткого насилия, деспотизма, к политике опричнины. В декабре царь Иван поехав на богомолье, остался в Александровской слободе и в начале 1565 г. известил митрополита Афанасия и Думу, что отрекается от царства. Причины: раздор со знатью, боярами. В другом послании к горожанам, посадским людям Иван IV написал, что зла на них не держит. Объявляя об опале на знать, царь как бы апеллировал к народу в своем споре с боярами. Под давлением народа Боярская дума не только не приняла отречения Грозного, но была вынуждена обратиться к нему с верноподданническим ходатайством. В ответ Иван IV, под предлогом якобы раскрытого им заговора, потребовал от бояр предоставления ему неограниченной власти и учреждения опричнины в государстве. Опричниной называлась, так называемая, «вдовья доля». Если дворянин умирал, его поместье забирали в казну, оставляя небольшой участок, чтобы вдова и дети не умерли с голоду. Иван IV потребовал лицемерно выделить ему его «вдовью долю». Земля в государстве была разделена на две части: земщину и опричнину. Земщина управлялась по-прежнему совместно с Боярской Думой. А опричнина стала личной собственностью царя. В опричнину вошли земли центральных областей России, наиболее развитые в экономическом отношении, где находились вотчины древнейших боярских родов. Царь эти вотчины отобрал, и взамен предоставил новые в Поволжье, на землях покорённых Казанского и Астраханского ханов. Смысл этой меры был в том, что бояре лишились поддержки населения, которое привыкло видеть в них своих господ. Земли же в опричнине Иван IV раздал за службу своим служилым людям. Опричнина явилась первым в русской истории воплощением самодержавия как системы неограниченного царского правления. Однако суждения о ней затруднены из-за скудости источников и гибели всех опричных архивов. В 1571 г. страна в результате опричного террора оказалась на грани разорения. Осенью 1572 г. государь опричнину «отсавил». Опричнина способствовала и утверждению в России крепостного права. Первые закрепостительные указы начала 1580-х гг., запрещавшие крестьянам на законных основаниях менять владельца, были спровоцированы хозяйственным разорением, вызванным опричниной. Террористическая, репрессивная диктатура давала возможность загнать крестьян в крепостное ярмо. Крепостничество же консервировало феодализм, сдерживало развитие рыночных отношений в нашей стране и, тем самым, стало тормозом на пути общественного прогресса.

переварить он не сможет. Добилось ли советское руководство поставленной цели? Какие последствия для отношений между СССР И США и международных отношений в целом имел Карибский кризис?

«Национализация земли представляется правительству гибельною для страны, а проект партии народной свободы, то есть полу-экспроприация, полунационализация, в конечном выводе, по нашему мнению, приведёт к тем же результатам, как и предложения левых партий.

Где же выход? Думает ли правительство ограничиться полумерами и полицейским охранением порядка? Но прежде, чем говорить о способах, нужно ясно себе представить цель, а цель у правительства вполне определённа: правительство желает поднять крестьянское землевладение, оно желает видеть крестьянина богатым, достаточным, так как где достаток, там, конечно, и просвещение, там и настоящая свобода. Но для этого необходимо дать возможность способному, трудолюбивому крестьянину, то есть соли земли русской, освободиться от тех тисков, от тех теперешних условий жизни, в которых он в настоящее время находится. Надо дать ему возможность укрепить за собой плоды трудов своих и представить их в неотъемлемую собственность. Пусть собственность эта будет общая там, где община ещё не отжила, пусть она будет подворная там, где община уже не жизненна, но пусть она будет крепкая, пусть будет наследственная. Такому собственнику-хозяину правительство обязано помочь советом, помочь кредитом, то есть деньгами. Теперь же надлежит немедленно браться за незаметную чёрную работу, надлежит сделать учёт всем тем малоземельным крестьянам, которые живут земледелием. Придётся всем этим малоземельным крестьянам дать возможность воспользоваться из существующего земельного запаса таким количеством земли, которое им необходимо, на льготных условиях...

Пробыв около 10 лет у дела земельного устройства, я пришёл к глубокому убеждению, что в деле этом нужен упорный труд, нужна продолжительная чёрная работа. Разрешить этого вопроса нельзя, его надо разрешать. В западных государствах на это потребовались десятилетия. Мы предлагаем вам скромный, но верный путь. Противникам государственности хотелось бы избрать путь радикализма, путь освобождения от исторического прошлого России, освобождения от культурных традиций. Им нужны великие потрясения, нам нужна Великая Россия!»

Нет времени в истории России более противоречивого, чем вторая половина XVI в. Переломный характер российского XVI в. ощущали уже младшие современники той мрачной эпохи. Вряд ли случайно, что почти все авторы первой половины XVII в., писавшие о смутном времени, этом калейдоскопе возводимых и свергаемых с престола царей-самозванцев, начинали свой рассказ о деятельности того царя, который «множество народу от мала до велика при царстве своем погуби и многие грады своя поплени», хотя и был «муж чудного рассуждения».

К началу XVI в. был закончен процесс собирания русских земель в единое государство, стал вопрос о путях его дальнейшего внутреннего развития, о подлинной централизации. Решение этих задач во многом было связано с деятельностью Ивана IV.

Иван IV Грозный (1530-84) великий князь «всея Руси», первый русский царь. Большинство историков интересовала сама личность Ивана Грозного и условия, в которых она создавалась. Они расценивали деятельность Ивана IV как момент решительной схватки “государственного начала”, воплощенного этим грозным государем, с удельной стариной. Они увидели в эпохе Грозного переходный момент от феодализма к сословной монархии.

Социально-экономическая характеристика России к середине XVI века

В середине XVI века продолжался процесс объединения российских княжеств в единое государство, расширение границ на Юг, Юго-восток, Восток в результате свержения ордынского ига. Территория увеличилась почти в десять раз, население перевалило отметку в 10 млн. человек и было распределено весьма неравномерно. Наиболее населенными были центральные районы от Твери до Нижнего Новгорода. Росло население городов, Москва к началу века насчитывала более 100 тыс. жителей, Новгород, Псков - более 30 тыс., в других городах число жителей колебалось в пределах 3-15 тысяч. ; городское население составляло около 2% всего населения.

Центральные районы страны были областью развитого пашенного земледелия с устойчивой трехпольной системой. Началось освоение черноземных земель "Дикого поля", отделявших Россию от Крымского ханства. Основными культурами были рожь, овес, ячмень, овощные. Реже сеяли пшеницу, просо, гречиху. В северо-западных районах возделывали лен, культуру требовавшую меньше солнца и больше влаги. В центральных районах и Поволжье от Углича до Кинешмы развивалось продуктивное скотоводство. В лесных районах Севера Северо-востока промышляли пушнину, зверя, рыбу, занимались солеварением. На базе открытых болотных руд возникали центры железоделательного производства (Устюжна Железнопольская).

Развитие городов сопровождалось развитием ремесел, углублялась специализация, совершенствовалось мастерство. Большое развитие получило производство одежды, оружейное мастерство, обработка дерева, кож, резьба по кости, ювелирное дело. Больших успехов достигло литейное дело, образцом которого может служить знаменитая "Царь-пушка", отлитая мастером Андреем Чоховым в Москве на Пушечном дворе (район современного магазина "Детский мир") и украшенная искусными литыми изображениями в 1586 г.

По сравнению с предшествующим столетием возросла торговля. Крупнейшими центрами были Новгород, Нижний Новгород, Москва, Холмогоры. Ведущую роль в торговле продолжают играть феодалы и монастыри. Формируется купечество из различных слоев населения. Государство наделяло крупных купцов привилегиями, предоставляя им судебные и податные льготы. Богатеющие купцы часто становятся крупными феодальными собственниками. Растет и ширится торговля с иноземными государствами. После присоединения Казанского и Астраханского ханств открывается путь на Восток, в 1553 г. был открыт северный путь в Скандинавию и Англию из Архангельска.

Во внутренней и внешней политике в XVI веке перед Россией встает ряд важных вопросов. Во внутренней политике это ограничение власти крупных удельных князей, снижение разрушительных междоусобиц, деценрализаторских тенденций, создание и укрепление аппарата государства. Во внешней политике - борьба с Казанским, Астраханским, Крымским ханствами, борьба за выход к Балтийскому морю, укрепление восточных рубежей, дальнейшее освоение Сибири, объединение всех земель вокруг единого центра, которым стала Москва.

Программа реформ

Помимо войн и мыслей овладеть новыми территориями, в голове Ивана IV рождается план усовершенствования системы правления и “улучшения” жизни государства, ведь Россия, за время Золотой Орды, значительно отстала в развитии от Европы, а, тем более, находилась во власти боярской аристократии. В борьбе против бояр царя поддержали дворяне.

В начале 1551 года Иван IV предлагает программу реформ так называемому “Стоглавому собору” русской церкви. О подготовке реформ Иван IV объявил в декларации, сделанной им в феврале 1549 года на Красной площади в Москве. Он просит у народа прощения, бояр называет причинами всех бед и обещает, что отныне всё будет иначе. Осуществлением реформ занималась Избранная рада - совещательный орган при царе.

Провозглашая реформы, правительство Ивана IV изображало их как мероприятия, цель которых заключалась в том, чтобы ликвидировать последствия боярского правления и укрепить экономические и политические позиции тех социальных групп, чьи интересы оно выражало и на которые опиралось, дворян, помещиков и верхи посада. При этом есть основание говорить о наличии у правительства Ивана IV целого плана реформ, охватывающих широкий круг вопросов внутренней политики и включавших в себя мероприятия в области землевладения, и финансовые реформы, и, наконец, реформы церковные.

Земская реформа - начат созыв Земских соборов.

Численность Боярской думы увеличена в 3 раза. Это было сделано для того, чтобы ослабить боярскую аристократию, тормозившую принятие необходимых для государства решений.

Формирование "избранной тысячи". В 1550 было принято решение собрать в Московском уезде тысячу лучших “слуг” из провинциальных дворян и бояр. Был составлен список, в который вошли представители знатнейших родов и верхи царского двора. Эта реформа до конца не была доведена.

В 1552 была составлена Дворцовая тетрадь - полный список членов Государева двора (около 4 тыс. человек). Люди, входившие в Государев двор, именовались “дворовыми детьми боярскими” или “дворянами”. Простые “дети боярские” составляли нижний слой служилых людей. В Дворовой тетради дворяне были переписаны по городам, где они владели землёй; из их числа выходили воеводы, дипломаты и администраторы.

Реформа местного управления (местничество). Отменена власть наместников, а их обязанности сведены только к надзору за деятельностью органов самоуправления. Повсеместно происходит создание выборных дворянских и земских (черносошные крестьяне) изб, которые ведают сбором податей и исполнением повинностей, судом по гражданским и уголовным делам. Во главе изб стояли губные (дворянские) и земские старосты. Прекращены кормления. Вместо этого стало необходимо платить откуп.

Принят новый “Судебник”. В основе лежал Судебник 1497 года, который был расширен, систематизирован и учитывал судебную практику.

Военная реформа (стрелецкое войско и казачество). Дворяне и дети боярские проходили “службу по отечеству”. В 1550 году, созданные ещё при Василии III отряды пищальников, были преобразованы в стрелецкое войско. В “службу” мог поступить любой свободный человек, но она не являлась наследственной. К ним относились так же казаки, пушкари, воротники, казённые кузнецы и т.д. Они несли службу по городам, где собирались особыми слободами, и по границам государства. Во время войны войско пополнялось людьми, которых приводили с собой землевладельцы (“боярские люди”) и теми, которых выставляли тяглые дворы городов и деревни (“сборные люди”). Кроме того, в войске служили 2,5 тыс. иностранцев. В 1556 году принято “Уложение о службе” - военная служба дворян переходила по наследству и начиналась с 15 лет. До этого возраста дворянин считался недорослем.

Опричнина и ее значение

В 1565 царь объявил о введении в стране опричнины.

Что же такое опричнина Ивана Грозного? Термин “опричнина” происходит от старославянского “опричь” - кроме, поэтому опричников называли еще кромешниками. В Древней Руси опричниной называли ту часть княжества, которую после смерти князя выделяли его вдове “опричь” всех уделов. Царская реформа включала три группы мероприятий:

1. В системе централизованного государства Иван Васильевич выделил “опричь” всей земли значительные территории на западе, севере и юге страны, которые и составили его особое личное владение- государев узел или опричнину. Верховное управление и суд в государевом уделе осуществляла опричная Боярская дума. В опричнину вошли города Можайск, Вязьма, Козельск, Перемышль, Суздаль, Шуя, Галич, Юрьевец, Вологда, Устюг, Cтарая Русса и ряд высокодоходных волостей. К опричнине отошли важные торговые пути на север и восток, основные центры соледобычи и стратегически важные форпосты на западных и юго-западных границах. Из всех городов, уездов, волостей и с улиц, перешедших в государственный удел, надлежало насильственно выселить всех князей, бояр, дворян и приказных людей, если они добровольно не записывались опричниками.

2. Для своей охраны государь создал из князей, бояр, дворян и детей боярских гвардию телохранителей. Первоначально опричный корпус не превышал 1000 человек, но вскоре особое войско было доведено до 5000 человек. Отбор опричников производил сам Иван Васильевич в торжественной обстановке в Большой палате Кремлевского дворца. Каждый опричник отрекался от своих родных и обязывался служить только царю. За все это государь жаловал всех отобранных имениями и землей в тех городах и волостях, откуда выселялись князья, бояре, дворяне и приказные люди, не пожелавшие вступить в опричнину... Опричники носили черную одежду. К седлу они прикрепляли собачью голову и метлу. Это были знаки их должности, состоявшей в том, чтобы выслеживать, вынюхивать и выметать измену и грызть государевых злодеев - крамольников. Князь Курбский в своей Истории царя Ивана пишет, что царь со всей Русской земли собрал себе “человеков скверных и всякими злостью исполненных” и обязал их страшными клятвами не знаться не только с друзьями и братьями, но и с родителями, а служить единственно ему и на этом заставлял их целовать крест.

3. Та часть государства, которая осталась за пределами государева удела- опричнины, стала именоваться земщиной. Текущими государственными делами здесь по прежнему занималась земская Боярская дума и приказы, но часть дьяков царь взял в опричнину. Высшей инстанцией и в судебных делах, и в области международных отношений, как и прежде, был царь.

Опричнина была заключительным актом длительной борьбы за объединение русских земель вокруг Москвы.

Она нанесла окончательный удар по остаткам феодальной раздробленности.

В результате опричнины исчез последний оплот боярского сепаратизма удел Владимира Старицкого.

Новгород лишился своих привилегий, стерлись границы бывших удельных княжеств, на местах прежних боярских вотчин возникли дворянские поместья.

Укрепилась роль дворян в управлении государством. Государство окончательно стало централизованным.

Но с другой стороны, опричнина истощила страну и тяжело отразилась на положении народных масс. Кровавый разгул опричников принес гибель тысячам крестьян и ремесленников, разорение многим городам и селам.

В стране усилился феодальный гнет, обострились противоречия между феодалами и трудящимися.

Дворяне, получив поместья, увеличили крестьянский оброк и установили непосильную для земледельцев барщину.

Ряд историков считает, что альтернативой опричнине могли стать структурные преобразования по типу реформ Избранной рады. Это позволило бы, как считают специалисты, разделяющие эту точку зрения, вместо неограниченного самодержавия Ивана IV иметь сословно- представительную монархию с «человеческим лицом».

Внешняя политика России во второй половине XVI века

Еще при Великом князе Иване III оформились основные направления внешней политики России: балтийское (северо-западное) направление, литовское (западное), крымское (южное), а так же казанское и ногайское (юго-восточное).

Основной задачей было объединение русских земель. Это делало возможной активизацию внешнеполитической деятельности. После присоединения к Москве Пскова и Смоленска при Василии III, основным направлением становится юго-восточное, восточное и западное.

Главным направлением Ивана IV оставались восточное и западное. Казанская проблема (постоянные набеги на Россию казанских ханов) отвлекало силы от решения балтийских проблем. Волжский торговый путь, плодородные поволжские земли так же были очень привлекательны для московского правительства.

Первые походы против Казани (с 1547 г. по 1550гг.) были неудачны. В 1551 году Иван IV начал подготовку к решающему походу на Казань, построив предварительно крепость Свияжск у реки Свияж при ее впадении в Волгу, сыгравшую роль опорного пункта для наступления. В 1552 года московские войска подступили к осаде Казани, исход которой решил подкоп, разрушивший участок крепостной стены. В августе после ожесточенного сопротивления Казань пала. Пало и казанское ханство.